Спецслужбы устраняют Булавина из ФТС руками фиктивного полковника и взяток
Генерал стал «разменной монетой» в игре по снятию с поста его хорошего знакомого по ФСБ, тогдашнего главы ФТС Владимира Булавина.
СМИ цитирует несколько интересных выдержек, прозвучавших на суде над генералом:
«Что касается времени и места совершения преступления: обвинение пишет, что в неустановленном месте, в неустановленное время неустановленные лица договорились из корыстных побуждений ... Посредники во взяточничестве, мол, вовлечены и передавали деньги в какой-то определенный период «с» - «по». Это довольно странно даже с точки зрения здравого смысла, а с точки зрения закона - недопустимо. Потому что либо установлено, когда деньги вручены, либо нет. Либо установлено, когда взяткодатель передал взятку, либо нет. Либо установлено, когда посредник взял, либо нет. И какая была корысть у посредников? Посредник же не просто так это делает.
И главное, что позволяет сделать вывод о провокации в чистом виде? Как сказано выше, в декабре деньги до Мурышова так и не доехали. А обосновать, за что, собственно, сажать генерала надо.
Поэтому сторона обвинения говорит: «Так были же еще три взятки!»
А, собственно, кто давал взятку? Ну, Колганов — посредник, Окороков — посредник, Нестеренко — посредник. А взяткодатель — это кто?
И вот – чудо. Спустя 14 месяцев после возбуждения дела, после 14 месяцев отсутствия каких-либо следственных действий после непосредственно самого задержания Мурышова, в один день два совершенно незнакомых друг с другом человека, проживающих в разных регионах нашей страны, явились в одно и то же место с явкой с повинной к одному и тому же начальнику (Речь идет о начальнике Управления К ФСБ РФ Иване Ткачеве-РЕД). В прессе его фамилия уже звучала в связи с данным делом, повторы излишни. Но факт остается фактом: именно на его имя поданы два абсолютно идентичных заявления. Они содержат абсолютно одинаковые требования: уволить Мурышова Дмитрия Николаевича. Первый человек говорит: «Я представляю компанию, в которой являюсь наемным рядовым сотрудником, не руководителем, не собственником». Другой человек говорит: «Я тоже - наемный рядовой сотрудник».
Возникает масса вопросов в этом плане. Мурышов заявил: «Я с этими людьми не знаком. Про эти компании никогда не слышал. Но вы можете проверить их по Системе Управления Рисками, там автоматически определяется степень риска работы с тем или иным участником внешнеэкономической деятельности, и можно сделать вывод о его добросовестности. Степень риска бывает низкая, бывает высокая. Что имеется в виду под "высокой"? Это большая частота совершения нарушений при таможенном оформлении грузов. А «низкая» степень риска – значит, нарушений немного. От степени риска зависит частота назначаемых проверок при оформлении компанией грузов, и проверки эти назначаются программой Системы Управления Рисками автоматически, без участия человека».
Поняв это, следствие могло и должно было задать вопрос тем представителям компаний, которых Мурышов и его защитники считают лжесвидетелями: «Почему вы решили дать взятку и какие, собственно говоря, операции вам помог сделать Мурашов Дмитрий Николаевич? Или, наоборот, какие операции он заблокировал?» Но нет, это никого не интересует. Только в суде этими вопросами озадачилась защита Мурышова и суд удовлетворил ее ходатайство, направив запросы в те таможни, в зоне которых производилось оформление грузов данных компаний. Пришли официальные ответы. По одной компании вообще никакой деятельности в ею же указанной таможне не зафиксировано. А по другой действительно проходило оформление грузов — порядка 500 деклараций за полгода, уровень риска — низкий, за все это время была проведена одна или две проверки грузов. Причем ничего такого, чтобы «завернули» груз или заблокировали его. Где-то один случай был на сумму копеечную. Отсюда вопрос: за что были выданы взятки? Неизвестно.
Следующий вопрос к сотрудникам кампаний: источник денег для взятки. И вот что удивительно: и первый человек, и второй говорят: «Мы не руководители компаний, не собственники компаний. Мы никому из руководства даже не докладывали о том, что решили дать взятку». Они утверждают, что отдавали собственные деньги из личных накоплений за долгие годы. Потрясающая жертвенность! В другой ситуации это можно было бы отметить как героизм — герои труда, предприятий и так далее. Но здесь речь идет о противоправной деятельности. Допустим. Они так сказали. Но доход каждого из них не превышает 50 тысяч рублей в месяц. А Мурышова обвиняют в получении взяток на несколько миллионов рублей. И что же нужно было такого потребовать или совершить в отношении этих компаний, чтобы их работники согласились оплатить помощь «таможенного генерала» из расчета 100 тысяч рублей в день? Из своего кармана! 100 тысяч рублей в день люди согласились заплатить. И при этом они не могут сказать — за что. А самое главное, они и членам своих семей не говорили, что изъяли такие деньги их семейных бюджетов.
Заработная плата у одного - 50 тысяч рублей в месяц у одного, 40 тысяч рублей в месяц — у другого. В суде был задан вопрос: «Где они взяли такие деньги, причем не только рубли, но и валюту?» Ответ: «Копили в течение 10, 15, 20 лет». Такая была мечта у каждого из этих людей — накопить и отдать взятку. Причём один из них в суде рассказал, что в середине ноября, дату он точно назвать не может, кинул в почтовый ящик в подъезде, местонахождение которого уже плохо помнит, накопленную за эти долгие годы большую сумму денег. Причём какого размера она была и как там поместилась не помнит. А хозяин этого ящика, господин Колганов, якобы оборудовал ящик неким устройством, которое позволяло открывать и закрывать ящик без ключа кому угодно. И вот весь жилой дом людей ходит мимо незакрытого почтового ящика, набитого деньгами, ходит целый месяц…
Дело находится в производстве у следователя ГСУ. А в группе у него молодой человек, тоже следователь, из наших южных регионов. Он предоставляет суду протокол осмотра этого ящика. Во-первых, он фиксирует: да, ящик действительно есть. Во-вторых, дальше он пишет: "Ящик оборудован магнитом для свободного доступа". Понятые расписываются, вопросов нет. Фотографии прикладываются. Но магнита на фотографиях нет! В суде на этот факт было обращено внимание и высказывались основания полагать, что данный недостаток следствия должен быть устранен, также высказывалась просьба осмотреть это здание, этот ящик, входную дверь и другие объекты, связанные с делом, чтобы разобраться, от чего возникли такие серьезные противоречия.
На это уважаемый государственный обвинитель отвечает: «Вы что? А зачем? Колганов же мог это уже убрать». То есть сторона обвинения попыталась в суде объяснить недостатки следствия, прикрывая их на бытовом уровне. И возможно, предотвратить всплытие факта фальсификации. Ведь тогда невозможно будет объяснить, каким образом в протоколе появляется запись о том, что следователь видит магнит, а фотоаппарат этот магнит не фиксирует.
Возвращаясь к взяткодателю, который не очень хорошо помнит, как размещал в ящике денежные средства. Он, однако, помнит, что действовал в перчатках. На что защита задала ему в суде вопрос : «Вы хотите сказать, что все 20 лет, пока вы копили деньги, на часть из них ходили покупать валюту - вы все время тоже ходили в перчатках?» Ответ: «Да».
Этот человек — бывший таможенный следователь. Вся его работа заключалась в борьбе с лицами, нарушающими таможенное законодательство, в том числе с теми, кто пытался давать взятки. Уместно процитировать высказывание второго подсудимого по делу: «Я же встречался с такими людьми в процессе своей деятельности. И могу сказать: это профессионалы и они знают, как никто, что все подобные коррупционные преступления совершаются "внизу", на земле. Это не генералы "разруливают" такие ситуации. Этим занимаются рядовые сотрудники: таможенные инспекторы и таможенные следователи. Первое, что сделал бы бывший таможенный следователь, если бы у него кто-то (после увольнения и ухода в коммерцию) потребовал взятку как от работника предприятия , кстати, на котором его сестра являлась собственником и директором, он бы пришел к своим бывшим коллегам-следователям и сказал: «Ребята, вот у меня проблема. Пойдемте все это оформим, повяжем этих недобрых людей и уволим их». Кстати, у обоих взяткодателей в явках с повинной такое требование было – уволить Мурышова, и озвучили они его спустя более года после того, как все средства массовой информации распространили сведения о задержании нашего подзащитного. Речь об уровне того лица, кто это все готовил, эти явки и показания.
Это правда, что за год до того, как дело передали в ПНП (Подразделение по борьбе с налоговыми преступлениями), с Мурашевым никаких следственных действий не проводилось? То есть он просто сидел в следственном изоляторе?
Полотора года Мурышов просто сидел в СИЗО. Просто сидел. К нему пару раз приходили сотрудники и говорили:
«Признавайся». Понятно, на что был расчет: на то, что пребывание под стражей — это не курорт. Мурышов страдает рядом хронических заболеваний, в том числе астмой. При отсутствии должного медицинского лечения это заболевание еще буквально 10–15 лет могло привести к смертельному исходу.
Естественно, помещение человека в такие условия может довести его до критического состояния и он готов подписать что угодно. Вот тот же Окороков, он буквально через несколько недель уже просился на заключение соглашения с прокуратурой. Почему же с ним не заключали соглашение сразу? Это соглашение с ним заключили только тогда, когда спустя год с лишним появились два так называемых «взяткодателя».
Но кто они по сути? Они даже не являются взяткодателями. Ведь взяткодатель — это же тоже специальный субъект. Им может быть только участник внешнеэкономической деятельности. А кто эти двое? Один — коммерческий директор, другой — заместитель директора. Они никакого отношения к внешнеэкономической деятельности не имеют. То есть ни субъект в качестве получателя взятки, ни субъект в качестве дачи взятки не подпадают под соответствующую статью закона.
Примечательно, что Окороков, который якобы сотрудничал со следствием, вообще про этих людей почти 1.5 года ни слова не говорил. А потом вдруг «вспомнил» про них именно тогда, когда они уже появились в деле со своими явками с повинной.
А почему они появились в деле? потому что остались зависшими фотографии, на которых сотрудники офисов, где размещался Окороков, входили-выходили и передавали какие-то пакеты. Эти пакеты нужно было к чему-то привязать. Вот и «привязали».
последний, наверное, вопрос. Получается, что человек, который несколько десятилетий прослужил, причем значительную часть службы провел в органах ФСБ и в горячих точках, становится жертвой внутренних интриг. Его называют взяточником, а все его заслуги просто спускаются в унитаз. Все остальные смотрят на это безучастно. Я правильно понимаю?
Дмитрий Николаевич высказывал предположение, что вся эта операция – провокация, имевшая целью сместить с должности тогдашнего руководителя ФТС России Булавина В.И., заместителем которого с большой долей вероятности Мурышов и мог стать. Это очень похоже на правду, учитывая, что в итоге Мурышова убрали с должности «под эту марку», а на его место назначили человека, который фактически участвовал в его задержании – Марачевского Д.М.
Более того, именно этому человеку - Марачевскому – Мурышов накануне своего задержания (и это зафиксировано, через прослушку переговоров в кабинете) сообщал о том, что получил информацию о противоправных действиях Колганова: тот пытался выйти на сотрудников — подчиненных господина Марачесвкого - с какими-то вопросами. Мурышов предупреждал Марачевского: «Посмотри, что там происходит». Он намекал на то, что Колганов был уволен «по собственному желанию» формально, а на самом деле — в связи с противоправным поведением, которое судя по его активности – продолжается. Можно даже предположить, что это и выступило триггером Марачевскому: «Ага, нужно убрать Мурышова. Он «наезжает» на Колганова, и поэтому его нужно убрать».
А Колганов – после его увольнения Мурышовым за взятку (материалы проверки по факту вымогательства Колгановым денежных средств находились в производстве Московского следственного отдела по воздушному и водному транспорту Западного межрайонного следственного управления СК России, также – в производстве Следственного отдела по г. Химки ГСУ СК России по Московской области, также – в производстве Никулинского мобильного следственного отдела СУ РФ по Западному административному округу г.Москвы.)
Так вот, Колганов сейчас восстановлен в ФТС и назначен на должность, связанную с борьбой с коррупцией в таможенных органах! Но не так высоко, как Марачевский (последний ныне - начальник УПК ФТС России). Такие кадровые перестановки.
А на вопрос о том, действительно ли генерал, который получил свои награды и поощрения за службу не на «паркете», заслужил такие обвинения. Суду предоставлены сведения о его заслугах. Дмитрий Николаевич большую часть своей 29-летней службы провел в так называемых «горячих точках», например, на Северном Кавказе, в Дагестане. Более 10 лет служил в антитеррористическом комитете России. Он участвовал в обеспечении мер безопасности Олимпиады в Сочи в 2014 году и Чемпионата мира по футболу в 2018 году .
И вот человек с таким послужным списком вдруг превращается во «взяточника». Но ведь какой образ взяточника обычно рисуется? Это человек, который не знает, куда деньги девать: у него роскошный быт, недвижимость, дорогие автомобили... То есть следы того, куда могли уйти полученные незаконным путем деньги. А здесь-то ничего нет. Человек дослужился до высоких званий и важной должности, но проживает в служебной квартире. У него на иждивении жена - инвалид, мама – пенсионер, учительница с 50-летним стажем, нет личного транспорта, нет недвижимости, нет денег.
А что есть? Есть необоснованное уголовное преследование.
И добавлять можно до бесконечности... Ни материалы ОРМ (оперативно-розыскных мероприятий), ни допросы, которые проводились в суде, не подтверждают того, о чем говорится в обвинительном заключении. Более того, в суде стало ясно, что материалы ОРМ фактически подделывались. А показания людей, которые проходили в качестве свидетелей, искажались в процессе работы.
Например, изначально в протоколе допроса, проводившегося полковником юстиции, было записано: «Да, я такой-то, такой-то... Я неоднократно, по просьбе такого-то, передавал документы (не деньги) туда-то, тогда-то, тому-то. Уже у его младшего коллеги в дополнительных допросах появляются совершенно иные новые детали:
— Да, это, скорее всего, были деньги.
— Да, я знаю, что это предназначалось Мурышову Дмитрию Николаевичу.
А в суде их спрашивали: как это происходило? Ответы были совершенно другие. Когда государственный обвинитель просил уточнить и оглашал материалы дела, сразу стало видно противоречие между тем, что есть в следствии, и тем, что звучит в суде.
Ответы свидетелей были очень простые: «Ну, следователь настаивал на таких изменениях...» А об экспертизе уже много сказано: там нет «живого места». В итоге нет ничего, кроме голословных «высосанных из пальца» обвинений и выводов.
Есть такое расхожее выражение: «нет тела — нет дела». Это обычно касается преступлений, таких как убийства. Раньше, по крайней мере, пока не найден труп, дело не считалось делом об убийстве. Могли расследовать всё что угодно, но пока нет тела — нет основания для обвинения в убийстве. Так вот, если применить это к делу о взятке: нет денег — нет взятки. А в нашем случае денег нет. Ни добавить, ни убавить».
Распечатать